Солнце медленно погружалось в сумрачные волны, пуская от самого горизонта золотую тропу бессмертия. Тропа эта изгибалась и колыхалась, послушная соленому дыханию моря. Кому лететь по ней, гордо вскинув голову? Кому седлать ветер и гнаться за закатом, опережая волны? Кому, как не легким парусам горделивых кораблей, что заключают морской бриз в свои объятия и бегут по темнеющему Небу, отражающемуся в неспокойной водной глади. Кому как не им устремляться за горизонт, почуяв лишь один ветер - ветер Свободы?
Но... Пустынен горизонт. Ни одной шхуны зжесь не видать. Солнце гаснет, захваченное волнами, так и не дождавшись питомцев Воли. Серый морской туман медленно заволакивает упавший на краю неизвестности скалистый остров с одиноко возвышающимся на нем маяком. Вот уже зажглись в Небе первые холодные звезды, но все не появляется тот маленький веселый огонек маяка, что издали указывает мореплавателям на присутствие рифов... И только голодные черные скалы хищно вглядываются в горизонт, поджидая очередную жертву.
Некому было разогнать гутой туман. Маяк был мертв, и мертв уже давно. Еще с тех пор, как скончался старик, что каждую ночь зажигал его огонек. Останки его до сих пор лежат среди осколков разбитых стекол. А маяк все еще стоит, все еще сносит тяжелые удары стихии. Построенный умелыми руками, он был обречен на долгую, чуть ли не вечную жизнь наедине с собою в этом жестоком мире скал. Он глядел вниз своими окнами с остатками стекол...
Внизу вторым морем плавал туман. Густой, словно молоко, и белый, как новые паруса. Он заволакивал все вокруг непроглядной мглистой дымкой, словно боялся показать постороннему взору то, что скрывалось за его завесой. Он был не один...
Корабли... Множество кораблей, этих детей вольного ветра лежало у ног маяка мертвыми. Отовсюду из тумана поднимались, словно призраки, переломанные мачты. С них, медленно покачиваясь на ветру, словно виселицы, свисали обрывки канатов. Разбитые корпуса кораблей были нанизаны на острые скалы, они глухо вздыхали, потревоженные набегающей волной. Иногда словно предсмертный крик, раздавался глухой треск дерева и лопающихся канатов. Это один из питомцев ветра отрывался от скал и уходил ко дну. Вскоре его заменят другие... Смерть собирала свою дань. Это было кладбище кораблей.
Этих вод моряки боялись больше, чем пиратов. Ходили слухи, что места эти прокляты, и злые духи топят корабли, случайно попавшие в их окрестности. Слагались легенды о необыкновенных морских чудовищах и кораблях-призраках, что охраняют сон мертвецов. С тех пор, как погас забытый всеми маяк, никто из попавших в эти края не вернулся живым. Некому было рассказать о страшном видении... Те, кто хоть раз разглядел в густом тумане черные пасти скал и возвышающийся над ними мертвый маяк, навсегда остался лежать у их подножия. Навсегда остались у ног смерти, где лежали, тихо вздыхая, мертвые корабли...
Они были мертвы, эти корабли. Рваные паруса их больше не могли обнимать волю, они лишь печально колыхались, зияя ранами, с которых, словно кровь, капала соленая вода. Кап... кап... кап... Эти звуки заставляли содрогнуться закаленные сердца бывалых волков моря...
Над кладбищем погибших кораблей
Не дуют ветры и не светит солнце.
Пустынны гладь окраины морей
И в вечной тишине застывший воздух...
На кладбище погибших кораблей
Не дышат жаром языки костров,
Лишь холод звездных фонарей
Пронзает зев гнилых трюмов.
На кладбище погибших кораблей
Чернеют пики мачтовых лесов,
И в тьме ночной, среди теней,
Сияют призраком остатки парусов.
На кладбище погибших кораблей
Рвет небо на куски вороний крик,
А вместо шумных толп людей
Дробленье волн о скальный клык.
На кладбище погибших кораблей
Застыло время липкой паутиной,
Осколки мира тысячью частей
Уходят вдаль в тумане дымном.
На кладбище погибших кораблей
Покоя ищут страждущие души,
Но нету места средь ветвей
Для них, покинувших твердь суши.
Проклятье вечно, не ищи добра,
На острове среди семи морей,
Пусть будет вечной тишина
Над кладбищем погибших кораблей.